Жизнь Ольги Розановой была короткой – всего 32 года, но великой, как жизнь нескольких людей – столько успела сделать эта молодая женщина. Ярким именем ОЛЬРОЗ назвал ее Пётр Митурич, поэты посвящали ей стихи - «Светлой О.В.Р.» В. Маяковский, «Первой художнице Петрограда» А. Кручёных, поэт Б. Лившиц пишет о ней как о крупной индивидуальности, о ее редком даре - точном знании того, что она хочет в искусстве. Её ценили художники, Александр Родченко писал в ответе критикам в газете «Понедельник»: «Вы, огнепоклонники Запада!... Смотрите, вот Россия родила свое творчество и имя ему беспредметность… Идите, изучейте наших творцов: Малевича, Розанову, Удальцову, Веснина, Древина, Попову, Пестель, Давыдову, Клюна. Да не проспите, как русскую икону».

А потом о Розаново забыли более чем на пол-века.

Она родилась неподалеку от Владимира, училась искусству в Москве, как художник «взлетела» в Петрограде, куда приехала в 1910 году. Здесь она оформляет футуристические книги[i],  знакомится с поэтом А. Крученых, и, страстно увлекшись «заумным языком»[ii] сама пишет стихи и статьи.[iii] Все основные выставки авангарда проходят с ее участием – «0.10»[iv], «Бубновый валет», «Трамвай В», «Левые течения» и др. Страстные искания всего необычного и нового приводят ее в общество «Супремус» в 1916 году, тогда же она возвращается в Москву. Революция, с ее сметающей все безапелляционностью, показалась Розановой путем к свободе. Организаторские способности Розановой всегда были блестящими и она становится активной участницей реорганизаций - с января 1918 года вошла в Отдел изобразительных искусств Наркомпроса[v], оформляла майские праздники, вошла[vi] во Временный совет профессионального союза художников от «молодой федерации», в которую вошли футуристы, супрематисты и часть «бубнововалетцев», готовиться к выставке. Но в ноябре 1918, заболев дифтеритом, она умирает… Сегодня Ольга Розанова считается одним из крупнейших художников русского авангарда с уникальным колористическим талантом.[vii]

Картина написана, скорее всего, в 1917 году, быть может в конце 1916 года, когда Розанова пройдя путь через примитивизм к футуризму, открыла для себя супрематизм[viii] и вступила в Петрограде в 1916 году в общество «Супремус». В том же 1917 году она переезжает в Москву, где, занимаясь делами реорганизации искусства, продолжает искать свое, неповторимое в искусстве и вот-вот выйдет к «цветописи» и создаст один из шедевров беспредметной живописи «Зеленая полоса». Но активно осваивает супрематизм,[ix]и, будучи одним из самых смелых экспериментаторов беспредметности, провозглашает торжество «геометрии в красках», - так называли уже современники живописное течение, глашатаем которого был Казимир Малевич. Но супрематизм для Розановой – экспериментальная лаборатория, а не просто «комбинация разноцветных плоскостей простейших геометрических очертаний». Ее супрематические композиции – это «динамическая асимметрия и цветовая гармония», она страстно ищет в картинах ритмическую организацию  различных геометрических фигур  и плоскостей. В красочной композиции из коллекции музея видна и еще одна ценная особенность ее метода – Розанова не чертила по линейке – она стремилась сохранить «рукотворность», произвольность начертаний. По ее словам необходимо создание «качества формы в связи с качеством цвета, а не врозь». В этом - сущность отличия супрематизма Розановой от классического его варианта – вторичность формы по отношению к цвету. Отсюда – один шаг к знаменитой «цветописи». 

Интересно, что любовь к цвету родилась у художницы от народного искусства. «У меня в комнате от массы деревянных игрушек, которые я купила во Владимире, от пестрых подушек на стульях и от красивых образов уютно… располагает к работе» - писала она сестрам. Цвет пронизывал и стихи Розановой:

Сон ли то…
Люлька ли
В окне красном
Захлопнутом
В пламени захлебнувшемся
Кумача
Огня
Медленно качается
Приветливо баюкает
Пристально укутывает
От взглядов дня.
В огне красном
С фонарем хрустальным
Рубиновый свет заливает, как ядом
И каждый атом
Хрустально малый
Пронзает светом
Больным и алым.
И каждый малый
Певуч, как жало,
Как жало тонок,
Как жало ранит
И раним
Жалом
Опечалит
Начало
Жизни
Цветочно алой.

Хочется верить, что это произведение могло быть показано Розановой на выставке Профсоюза художников-живописцев в Москве в мае 1918 года, о которой Казимир Малевич писал «под беспредметным, в отчетах отмеченное как супрематическое, не соответствует правде, кроме Розановой». Но таких данных пока нет.

В картине - почти идеальное равновесие. Но внешняя статичность не может скрыть невидимого ритмического движения и мощного внутреннего напряжения. Повышенная активность цветов не могут оставить душу равнодушной – торжество и полет мысли здесь налицо. Пожалуй, здесь проявились те поиски, о которых Розанова писала еще в 1913 году: «принципы динамизма, объема и равновесияв картине, принципы тяжести и невесомости, линейного и плоскостного сдвига, ритма как закономерного деления пространства, планировки, плоскостного и поверхностного измерения, фактуры, цветового соотношения».

Небольшое полотно. Всего три краски и пять цветов – пронзительно звенящих, острых. Всего несколько плоскостей – строго геометризированных, лапидарных. Две крупные активные плоскости доброжелательно соседствуют – красная и сине-лиловая. С драматичным напором в них внедряется активный, торжествующий и ликующий желтый прямоугольник, объединяющий обе плоскости и заставляющий их звучать еще активнее. Еще два малых узких прямоугольника лишь вторят по цвету красному и сине-лиловому –вишневый и густо-фиолетовый, и поддерживают движение желтого героя. Геометрические плоскости, словно приклеенные к поверхности холста, создают жесткую архитектоническую конструкцию и в то же время – пространство, в котором двигаются прямоугольники, сражаются друг с другом, куда-то бегут.

Елена Ильина, искусствовед